«Словно ветер над нивой, словно…»

«СЛОВНО ВЕТЕР НАД НИВОЙ, СЛОВНО…»

Словно ветер над нивой, словно
Первый колокол – это имя.
О, как нежно в ночи любовной
Призывать Элоима!

Элоим! Элоим! В мире
Полночь, и ветры стихли.
К невесте идет жених.
Благослови
На дело любви
Сирот своих!

Мы песчинок морских бесследней,
Мы бесследней огня и дыма.
Но как можно в ночи последней
Призывать Элоима!

11 ноября 1916 г.

* * *

Счастие или грусть –
Ничего не знать наизусть,
В пышной тальме катать бобровой,
Сердце Пушкина теребить в руках,
И прослыть в веках –
Длиннобровой,
Ни к кому нс суровой –
Гончаровой.

Сон или смертный грех –
Быть как шелк, как пух, как мех,
И, не слыша стиха литого,
Процветать себе без морщин на лбу.
Если грустно – кусать губу
И потом, в гробу,
Вспоминать – Ланского.

11 ноября 1916 г.

* * *

Барабанщик! Бедный мальчик!
Вправо-влево не гляди!
Проходи перед народом
С Божьим громом на груди.

Не наемник ты – вся ноша
На груди, не на спине!
Первый в глотку смерти вброшен
На ногах – как на коне!

Мать бежала спелой рожью,
Мать кричала в облака,
Воззывала: – Матерь Божья,
Сберегите мне сынка!

Бедной матери в оконце
Вечно треплется платок.
– Где ты, лагерное солнце!
Алый лагерный цветок!

А зато – какая воля –
В подмастерьях – старший брат,
Средний в поле, третий в школе,
Я один – уже солдат!

Выйдешь цел из перебранки –
Что за радость, за почет,
Как красотка-маркитантка
Нам стаканчик поднесет!

Унтер ропщет: – Эх, мальчонка!
Рано начал – не к добру!
– Рано начал – рано кончил!
Кто же выпьет, коль умру?

А настигнет смерть-волчица –
Весь я тут – вся недолга!
Императору – столицы,
Барабанщику – снега.

А по мне – хоть дно морское!
Пусть сам черт меня заест!
Коли Тот своей рукою.
Мне на грудь нацепит крест!

11 ноября 1918 г.

* * *

Тáк – только Елена глядит над кровлями
Троянскими! В столбняке зрачков
Четыре провинции обескровлено
И обезнадежено сто веков.

Тáк – только Елена над брачной бойнею,
В сознании: наготой моей
Четыре Аравии обеззноено
И обезжемчужено пять морей.

Táк только Елена – не жди заломленных
Рук! – диву дается на этот рой
Престолонаследников обездомленных
И родоначальников, мчащих в бой.

Тáк только Елена – не жди взывания
Уст! – диву дается на этот ров
Престолонаследниками заваленный:
На обессыновленность ста родов.

Но нет, не Елена! Не та двубрачная
Грабительница, моровой сквозняк.
Какая сокровищница растрачена
Тобою, что в очи нам смотришь – тáк,

Как даже Елене за красным ужином
В глаза не дерзалось своим рабам:
Богам. – «Чужеземкою обезмуженный
Край! Всё еще гусеницей – к ногам!»

11 ноября 1924 г.